В истории изобретений можно встретить немало примеров, когда давно известные вещи, соединен­ные вдруг кем-то особым обра­зом, давали совершенно новое качество. Так получилось и с руч­ной гармоникой. Почти пять тысяч лет знаком людям звучащий язы­чок — металлическая пластинка, колеблющаяся под напором воз­духа.

Мехи тоже известны с неза­памятных времен — сперва куз­нечные, а потом органные. И клавиатура была изобретена много веков назад. А возраст ручной гармоники, сочетающей в себе и то, и другое, и третье, на фоне этой старины можно считать мла­денческим — чуть больше ста пятидесяти лет.

Работавший в Берлине музы­кальный мастер Фридрих Бушман пользовался при настройке орга­нов и фортепиано инструментом собственной конструкции — ма­ленькой коробочкой, в которой под напором вдуваемого ртом воздуха звучал язычок, издавая тон определенной высоты. Однако

мастеру не нравилось, что одна рука была занята инструментом. Бушман вделал эту коробочку в мехи. Теперь во время работы ма­стер ставил инструмент рядом с собой, растягивал мехи кверху и отпускал. Сжимаясь под давле­нием собственного веса, мехи по­давали воздух на язычок. Обе ру­ки мастера оставались свободны­ми, а кроме того, не нужно было дуть ртом, что тоже облегчало ра­боту. Потом Бушман догадался, что инструмент можно снабдить несколькими язычками для на­стройки разных тонов, а чтобы язычки не звучали одновременно, оснастить их клапанным механиз­мом.

А еще позже мастер понял, что изобретенную им конструкцию можно превратить в самостоятель­ный музыкальный инструмент.

Правда, незадолго до этого по­явилась фисгармония, которая уже сочетала в себе и звучащие язычки, и мехи, и клавиатуру. Но фисгармония была громозд­ким салонным инструментом.

Так мастер, облегчая себе труд (сейчас мы назвали бы это рационализацией), изобрел новую форму музыкального инструмен­та. Форму, но пока не сам ин­струмент, потому что играть на нем было еще нельзя: ведь кла­панный механизм предназначался лишь для настройки. И хотя поз­же Бушман пытался осуществить свой замысел и сделать ручную гармонику, получилось у него не­что примитивное, вроде детской игрушки.

И вот одна из таких игрушек попала в руки венскому орган­ному мастеру Кириллу Демиану, а спустя некоторое время, в 1829 году, он взял привилегию на инструмент, названный им аккор­деоном. На аккордеоне уже мож­но было играть — правда, очень простые мелодии и только в од­ной тональности, но это была му­зыка, а не надоедливая для взрослых детская забава. Аккор­деон Демиана имел пять кнопок на левой стороне и пять на пра­вой.

Здесь бы надо остановиться и точнее разобраться в истории. Ак­кордеон мы привыкли считать го­раздо более современным инстру­ментом, чем гармошка, и вдруг оказывается, что он старше! А кроме того, ведь у аккордеона фортепианная клавиатура для правой руки, а речь идет о кнопках.

Но подождем пока уточнять этот вопрос, а посмотрим, как гармошка попала в Россию. Про­изошло примерно то же самое, что сейчас происходит с нашими балалайками. Их покупают ино­странные туристы и увозят домой в качестве экзотического сувени­ра. Так и в Россию привозили ручные гармоники — не туристы, конечно, а купцы, моряки, ар­тисты.

Однако очень скоро гармоника превратилась на русской земле из экзотического инструмента в народный. А обязаны мы этим, как ни странно, не музыкальным ма­стерам, а тульским оружейникам.

Летом 1830 года один из них, Иван Сизов, поехал на ярмарку в Нижний Новгород и там услы­шал гармонику в руках купца из Европы. Сизов выторговал у куп­ца гармонику, тогда еще доволь­но дорогую. Привез домой и, как всякий любознательный мастеро­вой, первым делом разобрал инструмент и изучил его устройство. Убедившись, что ничего особо сложного в нем нет, тем более для тульского оружейника, взял и сделал своими руками такой же.

Очень скоро изготовление гар­моник стало в Туле повальным увлечением, а через каких-нибудь десять лет налаживается и фаб­ричное производство. И не толь­ко в Туле. То тут, то там возни­кают новые промыслы, причем множатся и разновидности гармо­ники, потому что в каждой обла­сти ее подлаживают и переиначи­вают под свои напевы. Саратов­ская, ливенская, бологовская, че­реповецкая, касимовская, елец­кая, вятская... Всех и не пере­честь. А в самом начале нашего века появился баян.

Теперь разберемся в терминах. Итак, гармоника, аккордеон, баян.

Гармоника — общее название большой группы инструментов, в которых звучит какое-то количе­ство физических тел, не изменяю­щих высоты своего тона. В кси­лофоне, например, это деревян­ные бруски, в занзе — металлические или бамбуковые пластин­ки, в фисгармонии — язычки. Струна тоже физическое тело, но она под это определение не под­ходит, потому что на многих ин­струментах во время игры изме­няет свою длину, а значит, и вы­соту тона. Гармоники бывают ударные, щипковые, духовые. По брускам ксилофона стучат де­ревянными молоточками, пластин­ки занзы защипывают пальцами и отпускают, и они, вибрируя, зву­чат. Язычки фисгармонии колеб­лются от потока воздуха, нагне­таемого ножными мехами. А еще гармоники бывают стационарные, переносные и ручные, фисгармо­ния прочно обживает место в комнате, ксилофон можно пере­носить куда угодно, но при иг­ре его все-таки ставят. А на руч­ных инструментах можно играть и на ходу.

С точки зрения такой классифи­кации новый инструмент полно­стью должен был именоваться так: ручная духовая гармоника. В России первые два определе­ния отпали (и так ясно, что ручная и что духовая), а основное назва­ние видоизменилось на русский лад — так появилась гармонь, гармошка.

Но Демиан не ограничился ти­повым определением инструмен­та, а дал ему и собственное на­звание — аккордеон. Случайно ли? Нет. Новый инструмент при нажатии одной кнопки в левой руке издавал не один звук, а це­лый аккорд. И в этом смысле гармошка и баян — тоже аккор­деоны! Кстати, в западных странах других названий и нет — там и кнопочный, и клавишный инстру­менты называются аккордеонами. У нас же сложилась традиция на­зывать аккордеоном только ин­струмент с фортепианной клавиа­турой для правой руки. И вот лю­бопытнейшая деталь: такой ин­струмент был сделан впервые не на Западе, как считают многие, а в городе Ельце! Елецкая гармо­ника так и называлась — рояль­ная, потому что ее клавиатура напоминала белые клавиши рояля, а после всех усовершенствований добавились еще и черные.

Вот как исторические факты пе­реворачивают   общепринятые представления. Оказывается, рус­ская гармошка пришла к нам из­далека, а аккордеон (в нашем привычном значении этого слова) впервые родился в России!

Правда, современную свою форму инструмент с фортепиан­ной клавиатурой обрел не у нас: елецкая гармошка так и осталась гармошкой.

Остается уяснить, что такое баян. Обычный ответ: это усовершенствованная гармошка, у кото­рой значительно больше возможностей. Определение не совсем точное, потому, что у баяна не просто больше возможностей, а качественно другие возможности. Чтобы это было понятнее, вер­немся пока снова к гармошке.

Гармошка, располагая семью, а не двенадцатью звуками в каж­дой октаве, приспособлена для исполнения только народных ме­лодий, причем часто только ме­лодий данной местности и только в той музыкальной тональности, которая здесь бытует. Даже елец­кая гармошка, хоть она и назы­вается рояльной, в левой руке имеет всего несколько кнопок, что сильно ограничивает ее возмож­ности. А что говорить о гармош­ках, которые имели в левой руке только две кнопки, рассчитанные на два баса и два аккорда?

Тут требуется пояснение. Как это — кнопок две, а разных зву­чаний четыре?

Дело в том, что язычок рабо­тает от потока воздуха, идущего в одном направлении. В фисгар­монии было именно так — воз­дух от ножных мехов в одном на­правлении и шел. А в ручной гар­монике при сжиме и разжиме ме­хов направление потока меняется. Приходится для каждого клапана ставить два язычка — один рабо­тает на вход воздуха, другой на выход. А если все равно нужно ставить два язычка, то почему бы не сделать их разными? Вот и по­лучилось, что на первой ручной гармонике Демиана и потом на многих других гармошках воз­можности вдвое превышали коли­чество кнопок. Но, несмотря на это, все равно оставались очень ограниченными.

 Яков Орланскии, поделился с гармонным ма­стером Петром Стерлиговым иде­ей нового инструмента. Или, если говорить языком сегодняшнего производства, сформулировал тех­ническое задание. Идея вдохно­вила мастера, и через два года появился инструмент, имевший в правой руке больше четырех ок­тав по двенадцати звуков в каж­дой, а в левой — полный набор басов и главных аккордов для всех двадцати четырех тонально­стей!

Так что лавры изобретения бая­на в равной мере принадлежат музыканту и мастеру. Музыкант не умел делать инструменты, а мастер не играл ни на гармошке, ни на баяне ничего, кроме одной- единственной песни «Светит ме­сяц». Да и ту выучил только для того, чтобы проверять качество своих изделий. А вдвоем они соз­дали инструмент, с самого начала настолько совершенный, что в принципе он не изменился до сих пор, хотя улучшения, конечно, были. И уж этому-то инструмен­ту стало доступно все, вплоть до концерта с симфоническим орке­стром.

Теперь пора познакомиться с устройством баяна и аккордеона, хотя, разбираясь в терминах, мы уже кое-что уяснили.

Звучащая основа инструмен­та — язычок. Это узкая тонкая пластинка, вырезанная из листа специальной голосовой стали. Но сама по себе пластинка зву­чит очень тихо. Латунная или дюр­алюминиевая рамка — первый элемент, который усиливает зву­чание язычка. В ней есть проем, выштампованный почти точно по размеру язычка. При игре язычок под напором воздуха входит в проем и колеблется в нем, при этом зазор между краями язычка и стенками проема составляет всего несколько сотых миллимет­ра. Чем меньше зазор, тем лучше звучит язычок, а кроме того, меньше расходуется воздуха, а значит, и играть легче. Можно довести зазор до одной сотой миллиметра, но, во-первых, это трудно и дорого, а во-вторых, та­кой инструмент будет капризни­чать при резкой смене тепла и холода из-за неодинакового ли­нейного расширения материалов язычка и рамки.

Два одинаковых язычка прикле­паны к рамке с разных сторон, каждый к своему проему. Один звучит при сжиме мехов, другой— при разжиме. Когда работает один язычок, проем другого за­крывается под напором воздуха полоской тонкой эластичной ко­жи. В баянах и аккордеонах в отличие от некоторых гармошек на сжиме и разжиме мехов от од­ной кнопки звучит один и тот же голос.

И еще один элемент усиливает звучание язычка и заодно обога­щает его тембр — резонаторная камера. Выполнена она так, что рамка с язычками составляет одну ее стенку. Объем каждой камеры точно рассчитан для данного то­на, а сами камеры собраны в бло­ки, которые делаются из резонансной ели. Правда, тут мастера вынуждены идти на компромисс. Если выдержать расчетные объ­емы камер, инструмент станет до­вольно тяжелым — около четыр­надцати килограммов. Некоторые исполнители, заказывая себе баяны, мирятся с этим неудобством. А в серийных баянах блоки резонаторных камер делаются мень­ших размеров, а значит, и каж­дая камера меньше расчетной. Звучание становится менее пол­ным, чем оно могло быть, зато инструмент получается значитель­но легче.

Кстати о звучании. Вы знаете, конечно, характерный голос ак­кордеона — чуть резковатый, но приятно вибрирующий. Как это достигается? При нажиме одной клавиши звучат сразу три язычка, которые мастер специально немного расстраивает. Скажем, звук «ля» первой октавы — это 440 колебаний в секунду. Один из язычков так и настроен. Но дру­гой дает на два-три колебания больше, а третий — на столько же меньше. Такая настройка голосов называется разливом. Когда-то считалось, что разлив — основ­ное, что отличает голос аккордео­на от звучания баяна. Но, во-пер­вых, разлив уже использовался в некоторых гармошках и даже сейчас делается в юношеских баянах, а во-вторых, многие со­временные аккордеоны выпол­няются без разлива и их звуча­ние в принципе не отличается от звучания баяна, который почти всегда настраивается чисто.

Есть инструменты, которые мо­гут звучать и с разливом и без него, а кроме того, широко разно­образить тембр. Такие аккордео­ны и баяны имеют не один голо­совой блок, а несколько — они называются регистрами. Теперь те три нарочно чуть расстроенных голоса могут разместиться не в одном блоке, а в разных, и вклю­чать можно или все блоки вме­сте, или только чисто настроен­ный блок. Сверх того, есть регист­ры, имитирующие голоса других инструментов, повышающие и по­нижающие звучание на октаву. Разные комбинации регистров и создают разные тембры и вдоба­вок расширяют звуковой диапа­зон инструмента. Система пере­ключения регистров проста: пе­ред каждым голосовым блоком располагается длинная планка с отверстиями для доступа воздуха. Если сдвинуть планку, она пере­кроет поток воздуха к этому ре­гистру. Музыкант управляет план­ками регистров, нажимая рычаж­ки, расположенные вдоль клавиа­туры. Причем даже комбинация регистров мгновенно включается нажатием только одного из ры­чажков, что очень удобно во вре­мя игры.

Присмотримся к баяну и аккор­деону снаружи. Если это полные

современные инструменты, на ле­вой от исполнителя стороне они имеют сто двадцать кнопок. При­чем во время игры музыкант их не видит. Непосвященный при од­ном взгляде на такое обилие кно­пок теряется и решает, что осво­ить этот инструмент — дело почти безнадежное. А суть этой внеш­ней сложности парадоксальна: столько кнопок инструменту нуж­но для того, чтобы на нем было легче играть!

Вообще-то для полноценного аккомпанемента во всех двадцати четырех тональностях хватило бы и шестидесяти кнопок — ровно Половины. Вы скажете, что и это­го за глаза достаточно, чтобы за­путаться в них. Но, во-первых, сразу во всех тональностях никто не играет, а во-вторых, выручает расположение кнопок. Эта основная группа в шестьдесят кнопок размещается в двенадцати горизонтальных рядах — по чис­лу нот в октаве. В каждом ря­ду — бас и четыре разных аккор­да. Но ряды идут не подряд по названиям нот, а по особой систе­ме, в которой на первый взгляд нет никакого смысла. Однако му­зыканту хорошо известен смысл: когда он начинает играть, оказы­вается, что все кнопки этой то­нальности у него под пальцами! И даже если он переходит в па­раллельную тональность, нужные кнопки опять же рядом — чуть выше или чуть ниже!

Но допустим, музыкант начал играть с тональности, кнопки ко­торой начинаются с самого ниж­него ряда основной группы. Тут уже нет свободы маневра, и если б левая клавиатура ограничива­лась только основной группой кнопок, музыканту приходилось бы делать резкие скачки в верх­нюю ее часть — через одинна­дцать рядов. Так немудрено и промахнуться. Но в том-то и де­ло, что кнопки верхней части дуб­лируются ниже основной группы. Точно так же нижняя часть основ­ной группы дублируется вверху.

На это уходит еще сорок кнопок.

А остальные двадцать?

Они тоже располагаются хитро: вроде бы повторяют вертикальный ряд басов, но со смещением На четыре ноты вниз. Теперь та кнопка, которая в основном ряду Размещена далековато, в допол нительном снова оказывается ря­дом.

Однако суть остроумного ре­шения заключается не просто в Удобстве игры. Удобство стало качественно иным — так вернее было бы сказать. На любом дру­гом инструменте, если нужно сыграть то же самое произведе­ние в другой тональности, прихо­дится менять всю пальцовку — последовательность движений пальцев. Поэтому будущие музы­канты вынуждены играть гаммы во всех двадцати четырех разно­видностях. На баяне же левой ру­кой достаточно освоить только две — одну минорную и одну мажорную. А чтобы сменить то­нальность, достаточно при той же пальцовке просто начать играть с другого ряда кнопок. На аккор­деоне — тоже. А если речь идет о современном баяне, это же от­носится и к правой руке!

Вот тут мы подошли к основно­му различию между баяном и аккорденом. Казалось бы, все про­сто: если раньше играл на гар­мошке, осваивай баян, если умел на фортепиано — бери в руки аккордеон. А если только начи­наешь, выбирай на вкус. Но все не так просто.

Клавиатуру фортепиано знает каждый, во всяком случае на вид. Она несимметрична: черные кла­виши располагаются группами по две и по три, а между белыми то есть черная, то нет. Именно поэтому требуется каждый раз менять пальцовку, если нужно сыграть что-нибудь выше или ни­же. Аккордеон, заимствовавший у фортепиано его клавиатуру, предъявляет к правой руке исполнителя те же требования. А баян — нет. Его кнопки распо­лагаются симметрично: октава имеет четыре ряда по три кноп­ки. Если нужно сыграть на полто­ра тона выше или ниже, начни с соседнего горизонтального ря­да, и все. Пальцовка остается не­изменной.

А если на полтона? Или на тон?

И тут возникло еще одно ре­шение. Вместо трех вертикальных рядов на правой стороне их ста­ло пять. Но баянист по-прежнему играет на трех, однако выбирает их в зависимости от тональности. Четвертый и пятый ряды всего лишь повторяют первый и второй. Теперь, чтобы взять ниже на пол­тона, нужно вместо трех первых вертикальных рядов использовать второй, третий и четвертый. На тон — третий, четвертый и пятый.

Так и правой руке баяниста ста­ло хватать упражнений только в двух тональностях. Повторяю: ни один другой инструмент так не облегчает задачу музыканта.

Но если вы сделаете из сказан­ного вывод, будто научиться иг­рать на баяне — пара пустяков, то ошибетесь. Это такой же серь­езный инструмент, как и другие.

С. ГАЗАРЯН

Рисунки В. ОВЧИНИНСКОГО