В институте над Эльбой

• Работа для солнца
• Электрофонная точность
• Проектирование по… Летописям
• Приставка для приставки — «Нота-303».
• К пуску готовится «Ангара 5»

ВСТРЕЧА СЕМНАДЦАТАЯ:

Немецкий ученый и изобретатель Манфред фон Арденне

Сегодня наш «Актовый зал»— в Дрездене. Старинный особняк на высоком берегу Эльбы… Отсюда, из пригорода, который называется Белый Олень, виден город. Он был разрушен, сожжен американскими и английскими бомбардировщиками в феврале 1945 года и возрожден трудящимися ГДР. Видна знаменитая Дрезденская галерея, спасенная Советской Армией. Мы в исследовательском институте Манфреда фон Арденне, лауреата Национальных премий ГДР и Государственных премий СССР, профессора, почетного члена исследовательского совета страны, члена международной космической академии в Париже, депутата Народного собрания ГДР…

В центре просторного зала мраморный стол, за которым проходят и чинные заседания ученого совета, и жаркие споры ученых. На стенах картины старых мастеров, а между ними

фотографии известных ученых, таких, например, как Эйнштейн и Курчатов. У стены концертный рояль. Ноты раскрыты: концерт Бетховена. А рядом матово поблескивает хромированными деталями… электронный микроскоп. Необычное сочетание. Манфред фон Арденне замечает недоумение, скользнувшее по моему лицу.

—      Здесь мы исследований не проводим. Микроскоп — страница истории физики и биографии физика. С его помощью, например, Макс Планк впервые увидел молекулу.

Я пытаюсь прикинуть в уме, когда это могло быть. Ведь Макс Планк, член еще Петербургской академии наук, почетный член АН СССР, на грани веков, в 1900 году, вывел основные законы квантовой теории, чем и обессмертил свое имя. Сказал товарищу Арденне об этом.

—      А увидел великий теоретик микрокосмос лишь в 1940 году, вскоре после того, как я изобрел этот микроскоп.

Когда знаешь, что предстоит встреча с крупным ученым, естественно, заранее готовишься к ней. В Москве, в фондах Государственной библиотеки имени В. И. Ленина, есть переводы на русский язык трудов Манфреда фон Арденне, например по радио: «Техника измерения усилителей», написанная им в 1929 году. В предисловии такие слова: «Книга представляет собой перевод трудй одного из наиболее выдающихся авторитетов в этой области и рекомендуется в качестве учебного пособия…» Вряд ли знали тогда студенты, что «выдающийся авторитет» — вольнослушатель Берлинского университета, что автор учебного пособия сам прилежно конспектирует лекции.

…Еще один пятисотстраничный том — об электронно-лучевых трубках и перспективах их использования. Год издания— 1933-й, автору 26 лет. В то время еще не было ни телевизоров, ни осциллографов, техника только нащупывала возможности, где можно применить электронно-лучевые трубки. А ныне, пожалуй, нет области науки и техники, где бы не использовались приборы, в которых обязательный элемент — светящийся экран. Третья книга — «Прием телевидения». Автору 28 лет, но он уже в течение пяти лет наряду с учеными СССР, США ведет работы по передаче и приему изображения на расстоянии. Пока четкость «картинки» всего 180 строк, но не забудем — это ведь начало тридцатых годов.

Я напоминаю Манфреду фон Арденне об этих изданиях. Он уточняет:

—      Первое изобретение, а это была конструкция трехнитевой радиолампы, сделал в 16 лет. Потом последовало еще 500 изобретений и открытий. А первую книгу по радиотехнике написал в 17 лет. Просто потому, что по радио тогда почти не было литературы,— усмехается он и добавляет серьезно: — Я прожил счастливую жизнь в науке и технике…

—      Но теперь, с высоты лет, опыта, известности, вы могли бы определить, что помогло так рано стать на путь, по которому следуете шесть десятилетий?

—      Жизненные принципы.

Они сделали таким мой путь и теперь помогают отдавать все силы социализму. (Заметим в скобках, что автор этих слов — сын немецкого барона, кайзеровского офицера.) Я часто обращаю мысли и слова к молодежи ГДР, потому что по своим детям вижу: хороший совет, доброе напутствие особенно нужны, когда опыт лишь формируется. Я убеждаю молодежь: «Слишком большое количество свободного времени в юности — это слишком дорогая цена для всей последующей жизни…» «Чем раньше вы начнете серьезно относиться к книге, к искусству, к технике, к мастерству, эксперименту, тем раньше найдете самих себя…» «Всегда стремитесь поступать так, чтобы ни вам, ни окружающим не было стыдно за ваши поступки…» Вот некоторые из этих принципов, которые формировались с далекого детства.

А как им следовал Манфред? Однажды отец забыл на столе увеличительное стекло. Мальчик его подобрал. Можно, конечно, было направить линзу на солнце и посмотреть, как вспыхивает лист бумаги от яркой точки. Но он нацелил лупу на гусеницу. Захотел увидеть то, что еще мельче. Ему купили микроскоп.

От взгляда в окуляр оптического микроскопа до изобретения электронного — почти двадцать лет…

Но это изобретение вряд ли бы состоялось, если бы к увлечению оптикой не добавилось радио. Он непрерывно улучшал сначала детекторный, потом ламповый приемник, не забывая при этом записывать ход работ, наблюдений, придумок. Он ловил радиостанции на Яве и в Латинской Америке.

— После многих мук и ошибок я услышал в наушниках передачу французской оперы. Это был великий миг! Родители спали, но я их разбудил. И теперь они поняли, что мои эксперименты не пустое… Ведь итогом усилий был патент на изобретение № 427342 с приоритетом от 14 октября 1923 года. И вот мне 17 лет. Передо мною открыли двери серьезные лаборатории. Гимназию я оставил и стал практикантом в исследовательских мастерских. Получил массу практических навыков, но вскоре понял: чтобы найти что-то свое, по-настоящему серьезное, нужно не только много работать, но и много учиться,— говорит Манфред фон Арденне.

И тут на его жизненном пути

появляется граф Арко, один из руководителей радиокомпании «Телефункен». Компания заинтересовалась изобретением и изобретателем.

— Между прочим, граф в 1929 году шокировал все берлинское «приличное общество»,— усмехается Манфред фон Арденне,— уехал в дни своего шестидесятилетнего юбилея в красную Москву! Это он написал рекомендательные письма в Берлинский университет, и меня туда приняли вольнослушателем. Студентом быть не мог, гимназию не окончил. Четыре семестра я усиленно изучал физику, химию, математику… Получил теоретические знания, которые дали импульс на всю жизнь. Тогда в Берлинском университете читали лекции такие выдающиеся ученые, как Альберт Эйнштейн, Макс Планк, Макс фон Лауэ, Вальтер Нернст.

На фото слева вверху Манфреду фон Арденне 16 лет. Теперь известный ученый и изобретатель вспоминает: «Простой школьный микроскоп 14 лет спустя подтолкнул меня к изобретению микроскопа электронного. Вот этого». На страничке, датированной 16 февраля 1937 года,— рождение идеи. И вот — первая фотография, увеличение в 100 ООО раз!

И в последующие годы я не раз садился на студенческую скамью, прослушивал специальные курсы. Этот метод «непрерывного учения» я сохранил до сих пор. Он необходим в век стремительного научно-технического прогресса. Весь комплекс знаний пригодился для работ в области электроники, оптики, физики плазмы, вакуумной физики, биологии, медицины, информатики.

Вот сколько ветвей у научных интересов вырастает, когда, по словам ученого, «техника из увлечения, из хобби превращается в страсть, в жизненную потребность к исследованиям». Новое, удивительное есть в каждой науке, в каждом труде, в любом серьезном деле. Для себя новое, удивительное Манфред нашел сначала в оптике, потом в радиоэлектронике. Об этом он говорит так:

— Каждая наука проходит романтическую стадию. У каждой науки, отрасли техники есть своя юность, когда открывается столько путей и возможностей! Счастливы пионеры, которые оказываются на гребне волны и работают на этом этапе. Они совершают открытия, создают новые конструкции, ищут им новые, порой неожиданные применения. Они открывают новые пути. И у меня в разные годы были незабываемые мгновения.

…Когда 14 декабря 1930 года я впервые получил телевизионную картинку с помощью изобретенной мною электроннолучевой трубки. И неважно, что расстояние от камеры до экрана было длиною всего в лабораторию.

…Когда в 1934 году с помощью электронно-оптического преобразователя в полной темноте на экране я увидел мир в инфракрасных лучах.

…В 1938 году из рисунков, набросков схем, догадок, скорописи текстов родилась конструкция растрового электронного микроскопа. И я увидел увеличенное во сто тысяч крат изображение неповторимо красивого узора скорлупок микроводорослей, из которых состоит порода диатомит.

…Зимой 1940 года с помощью электронного стереомикроскопа увидел объемным неведомый мир микрокосмоса.

…В 1958 году с помощью масс-спектрального (тоже электронного) анализа получил своеобразные портреты органических молекул.

А теперь физика, электроника помогают вести успешные исследования, борьбу с одной из самых опасных болезней — раковыми опухолями. Медицине я отдал последние двадцать лет жизни. Считаю и говорю молодежи, что самые большие перспективы сегодня у самой гуманной науки — у медицины.

Ученый увидел «гребень новой волны» в одной из древнейших наук. И здесь он стремится быть пионером. А на замечание о том, что любого из перечисленных направлений техники, в которых он работал и работает, иному ученому хватило бы на всю жизнь, товарищ Арденне ответил:

— Один из моих принципов — примерно через каждые десять лет менять направление исследований. Ученому надо иметь мужество менять направление своих работ. Поэтому мне, наверное, и повезло так с изобретениями. Это метод работы.

—      Но к такому методу можно прийти, наверное, лишь выполняя всю жизнь принцип непрерывного учения?

—      Да. Учиться не грешно и в семьдесят семь лет. И это касается не только новых знаний, которые дают выдающиеся умы. Я старался понять биографии, жизненные позиции Эйнштейна, Планка, а позднее советских физиков Иоффе, Курчатова. Они помогли прийти к выводу о том, что ученый должен иметь мужество браться за самые сложные проблемы своего времени, что обязан выработать гражданскую позицию.

И Манфред фон Арденне вернулся снова к 1940 году. Шла вторая мировая война. Фашистская Германия оккупировала Польшу, напала на Францию. А стен лаборатории в берлинском предместье Лихтерфельде, где работал фон Арденне, казалось, не задевают грозные события, происходящие в мире. Ученый занят новым циклом исследований: его увлекли проблемы разделения изотопов радиоактивных элементов, использования метода меченых атомов в исследованиях.

—      В феврале 1940 года лабораторию посетил Макс Планк, 82-летний старик… Его взгляд просветлел, когда он увидел увеличенное во сто тысяч крат воспроизведение химической молекулы. Потом я предложил довезти его до дома. В машине мы были одни, никаких «лишних ушей». Короткая поездка имела огромное значение для всей моей последующей жизни. У Планка в руках была газета. Там сообщалось о налетах воздушной армады Геринга на Англию. Я спросил: «Что будет дальше?» Макс Планк ответил: «Трезво мыслящие ученые не должны обманываться теперешними военными успехами. Нам придется разоуаровываться — и чем дальше, тем больше». Тогда я задал еще один вопрос: «Вы слышали об открытии Отто Ганом деления ядер урана под действием нейтронов? Какие могут быть у этого последствия?» — «Последствия трудно себе представить.— У Планка выражение лица стало замкнутым, как бы сам себе он сказал: — Если эта сила попадет не в те руки…» И замолк. Я немного подождал, а потом сказал: «Это неисчерпаемый природный источник энергии».— «Да,— заметил Планк,— и мы, ученые, должны поставить его на службу человечеству.— Снова помолчал и потом произнес фразу, которую я никогда не забудут— Но все может произойти иначе».

Мне было тогда всего 33 года — Планк на полвека старше! Он понимал, что такое «третий рейх», лучше меня. И именно Макс Планк помог мне понять еще в 1940 году, что Гитлер ведет безнадежную войну, которая приведет Германию к катастрофе. И заставил задуматься о своей гражданской позиции.

…В мае 45-го, в разрушенном, поверженном Берлине, через несколько дней после победы над фашистской Германией, лабораторию в Лихтерфельде посетили советские офицеры, ученые.

—      Они говорили со мною о научных работах, об электронном микроскопе, который особенно интересовал «отца русских физиков» Абрама Федоровича Иоффе. Позднее академик Лев Андреевич Арцимович, ставший моим большим другом, сказал, что попал тогда ко мне как на дружественный островок среди берлинского хаоса. Завенягин Авраамий Павлович, первостроитель Магнитогорска и Норильска, крупный организатор советской промышленности и науки, в той сложной ситуации убеждал немецких специалистов принять участие в возрождении новой Германии. Его отличали ум, такт, человечность. Он предложил и мне немедля заняться снова тонкими структурами (а это электронная микроскопия, методы микроанализа), проблемами радиоактивных и стабильных изотопов, то есть продолжить все основные исследования, которые вел. Ни секунды не сомневаясь, я принял это, признаюсь, потрясшее меня предложение.

Так Манфред фон Арденне почти сорок лет назад сделал окончательный выбор в пользу содружества с советскими учеными, в пользу будущего своей родины — ГДР.

—      Я еще раз вспомнил о пророческих словах Планка в августе сорок пятого, когда американцы взорвали атомные бомбы над Хиросимой и Нагасаки. И это утвердило меня в правильности выбора.

Манфред фон Арденне стал одним из авторов обращения

к немецким ученым, в котором призывал поставить свои знания и опыт на службу будущему. В содружестве с советскими физиками он вел работы по разделению изотопов тяжелых элементов. В 1947 году стал лауреатом Государственной премии СССР за новые работы в области электронной микроскопии. В 1955 году создал исследовательский институт в Дрездене. Круг работ его сотрудников так же широк, как и диапазон интересов самого Арденне. Одним из первых дел института была разработка (всего за год!) печи, в которой электронным лучом в вакууме выплавляется металл особой чистоты и точно заданных свойств.

— Мои дети, а их четверо, тоже стали физиками и работают со мною. Старший сын Александр много лет пробыл в Институте сварки у моего друга Патона в Киеве. Александр хорошо знает русский язык. Все мои дети говорят по-русски.

…Мы вышли на веранду старого особняка. (В нем и библиотека, и лаборатории, и жилье семьи Арденне.) Внизу расстилался город. Светлые кварталы домов, выросшие на месте руин. Черные силуэты дворцов и соборов, сожженных американскими бомбами и еще не восстановленных. Дрезден, за которым в ГДР прочно закрепилась слава города художников, ученых, мастеров.

Встречу, организованную редакцией журнала «Техникус» (ГДР), вел С. ЧУМАКОВ

Тема: Актовый зал
Ют №5 1984 год |