Рассказ «Восемнадцать раз» — глава из повести «Глубокоува­жаемый микроб».

По ходу действия попавший в космос на Съезд обыкновенных существ житель земного города Великий Гусляр Корнелий Удалов и его случайный спутник с другой планеты, мудрец Острадам, пу­тешествуют по разным уголкам вселенной.

С первого же взгляда планета расстроила Удалова.

Такого мрачного запустения, такой экологической безнадежности ему еще не приходилось встречать, хоть он и побывал в самых различных космических местах.

Черные озера источали отвратительные промышленные запахи, бывшие леса поднимались скелетами бывших деревьев, горы бы­ли превращены а карьеры и холмы отработанного шлака, воздух был приспособлен для чего угодно, только не для человеческого дыхания.

Зажимая мое рукой, Удалов прошипел:

—      Давай дальше полетим. Покуда живь)

—      Нет, — возразил Острадам. — Придется потерпеть. Здесь, вер­нее всего, существуют люди, которые терпят бедствие. Они нуж­даются в нашей помощи.

—      Не может быть, — ответил Удалов. — Здесь все давно уже вымерли.

—      Ах, Удалов! — возразил Острадам, — Ты не представляешь, до чего изобретательны разумные существа. Даже в нечеловече­ских условиях они продолжают жить и даже ходить в кино.

Удалов не согласился с Острадамом но стал осматриваться во­круг. Он обратил внимание на то, что леса заводских труб не вы­деляют никакого дыма, развалины бетонных сооружений лишены признаков жизни, а по дорогам, заваленным ржавыми консервны­ми банками и клочками бумаги, давным-давно никто не ходил и не ездил.

—      Пусто здесь, — сказал Удалов — Некому в кино ходить.

—      Но остается оптимистический вариант, — сказал Острадам.

—      Какой же?

—      Они отсюда улетели. Эвакуировались Отыскали другую планету и спаслись. Давай пройдем немного вперед проверим.

Удалов вздохнул и покорно побрел за мудрецом, стараясь не ды­шать, чтобы не упасть в обморок

Так они прошли шагов сто и заблудились среди ям, труб и раз­валин. Пришлось остановиться

И вдруг перед ними в бетонном огрызке стены отворилась дверь оттуда вышел прилично, хоть и скромно одетый инопланетянин.

Он был сравнительно умыт и производил благоприятное впечатле­ние. На лице его выражалось волнение.

—      Здравствуйте! — сказал он. — И простите, что я опоздал. Ка­кое счастье, что вы в конце концов прилетели!

—      Здравствуйте, — откликнулись космические путешественники. Удалов задал вопрос:

—      Вы кого-то ждете?

Он сразу заподозрил, что их приняли за кого-то другого.

—      Вас и ждем! — откликнулся абориген. — Второй год ждем. Нашу планету так трудно отыскать, что мы почти отчаялись.

—      Зачем же вы нас ждете? — спросил Острадам.

—      А разве вы не получили нашего подробного послания?

—      Честно говоря, — сказал Удалов, — попали мы к вам случай­но. И уже жалеем об этом.

—      Так разве вы не специалисты по первобытным водорослям? — удивился абориген.

—      Ни в коем случае, — сказал Острадам. — Я по специальности мудрец.

—      А я дома строю, — сказал Удалов.

—      Может, вы все-таки что-нибудь понимаете в водорослях?

—      Специально я этим вопросом не занимался, — сказал Остра­дам. — Но, будучи мудрецом широкого профиля, могу дать со­вет. Как-то мне пришлось прожить полгода на планете Океан и пи­таться только морской капустой. Я очень укрепил здоровье, хотя исхудал.

—      Великолепно! — воскликнул абориген. — Поехали! Нас ждут!

—      Простите, нам некогда, — сказал Удалов. — Мы у вас пролетом.

—      Клянусь, — взмолился абориген, — мы задержим вас на час, не больше, зато наградим за консультацию лучшими жемчужинами вселенной. Неужели у вас нет родственников или любимых, кото­рым вы хотели бы привезти по жемчужине?

Этот аргумент сразил Удалова. Он вдруг понял, что давно меч­тал привезти жемчужину жене Ксении. Ведь в его родном Великом Гусляре жемчужин неоткуда было добывать. К тому же, если тебя просят помочь...

—      Прошу за мной, — сказал абориген, правильно истолковав мол­чание гостей. Он растворил дверь в огрызке бетонной стены.

Дверь никуда не вела. За ней виднелись такие же черные бе­тонные трубы потухших заводов и так же клубились вредные испа­рения.

Абориген шагнул в дверь и исчез.

—      Подземные жители, — сказал Удалов, который все уже по­нял. — Там у них лифт.

И, сказав так, Корнелий смело шагнул вслед за аборигеном.

Неведомая сила подхватила Удалова и понесла по бесконечно­му неосвещенному туннелю. В глазах сверкали разноцветные раз­воды и искры. Голова кружилась...

Падение продолжалось минуту. А может, час — время пере­стало существовать.   

Потом искры в глазах исчезли, падение прекратилось и раздал­ся спокойный голос аборигена:

—      Промежуточная станция.

Удалов открыл глаза и обнаружил, что они стоят в дверном про­еме в окружении такого же скорбного пейзажа. Может быть, они никуда и не ездили? Но нет, приглядевшись, Удалов понял, что пейзаж несколько иной. Труб в нем поменьше, расположены они иначе, испарения немного отличаются цветом и запахом, воздух пах­нет гадко, но чуть иначе, чем сколько-то минут назад.

—      Транспортная проблема у 'них решена кардинально, — ска­зал Удалов. — Интересно, сколько километров мы преодолели за этот прыжок?

Но никто ему не ответил. Абориген показал знаком, что путеше­ствие следует продолжить, и снова шагнул в проем двери.

На следующей станции опустошение казалось не таким катастро­фическим. Может, потому что неподалеку шумело море, горы на горизонте были менее разрушены, чем раньше, однако полное

безлюдье и господство промышленных запахов наводило на мысль, что и в этой области жить человеку противопоказано.

—      Все? — спросил Удалов. — Надоело по вашим туннелям летать.

—      Верю, — согласился абориген. — Сейчас кончится. Последний этап.

И он шустро юркнул в дверь, чтобы гости не успели опомниться.

На этот раз абориген не обманул.

Мир, в котором они оказались, был годен для дыхания и про­живания. Свидетельством тому были люди, что собрались у двери. Некоторые из них даже ходили без противогазов.

На склоне недалекого холма виднелась зелень, а в воздухе про­летела местная птица, похожая на летучую мышь...

Когда Удалов, обменявшись рукопожатиями с хозяевами, сделал несколько шагов вперед, он понял, что находится на небольшом острове, а зеленое море, усеянное нефтяными вышками и отдель­ными платформами искусственного происхождения, тянется до са­мого горизонта.

—      Так что же вы хотели нам показать? — спросил Острадам. — Где ваша морская капуста?

—      Специалист приехал... специалист приехал... — пронесся по тол­пе встречавших уважительный шепот. Грустные лица аборигенов не­сколько оживились.

—      Предупреждаю, — сказал Острадам, — не возлагайте на ме­ня чрезмерных надежд. — Может, я смСгу дать вам совет, в мо­жет, и буду бессилен.

—      Сначала пообедаем, — сказал их проводник, — потом выбе­рете себе по жемчужине. Мы тут без обмана.

За обедом, скромным, состоявшим в основном из даров моря и синтетической картошки, хозяева планеты поделились с гостями своими проблемами и тревогами.

—      Вы заметили, в каком состоянии находится наша планета? — спросил сидевший во главе стола президент.

—      Видели, — сказал Удалов. — Безобразие. Откровенно скажу, бе-зо-бра-зие.

—      А что поделаешь? Мы же цивилизация. А цивилизация — это, как правило, уничтожение природы.

—      Нет правил без исключения, — сказал Удалов. — Все зави­сит от нас самих.

—      Правильно, — согласился президент. — Но мы слишком да­леко зашли по опасному пути, остановиться было поздно, и мы это­го сделать не смогли.

—      Жаль, — сказал Острадам. — Значит, все погубили, а сами на берег моря переехали?

—      А что оставалось делать? Нам нечем было дышать, нечего бы­ло копать, нечем было питаться.

—      И вы бросились осваивать другие континенты, — сказал Уда­лов. Он не спросил, он как бы подсказал аборигенам, что им сле­довало делать.

Но президент печально посмотрел на Удалова и не воспользовал­ся его подсказкой.

—      Континентов свободных уже не осталось, — сказал прези­дент. — К тому времени, когда мы спохватились, они были уже, простите, опустошены. Пустыня, а не континенты...

—      Корнелий, ты не прав, — сказал Острадам своему спутнику. — Мы с тобой путешествовали по другим планетам.

—      Нет, — возразил на это лрезидент, ввергая своими словами гостей в полную растерянность. — Мы остались на своей планете. Да и куда прикажете перевезти три миллиарда голодных ртов?

—      Ну, сейчас нас не три миллиарда, — вмешался проводник. — Сейчас нас и миллиона не наберется.

Наступила тягостная пауза, и Удалов не посмел ее нарушить. В конце концов за компотом иэ креветок президент собрался с духом и сказал:

—      Нас спасло иное. Нас спасло путешествие во времени. В са­мый критический момент мы открыли временные туннели. И научи­лись попадать в прошлое. Первое время их использовали для науч­ных экспериментов, а потом ученые, ведь им тоже кушать хоте­лось, стали привозить из прошлого даже чистую воду. Когда это открылось и ученым было сделано соответствующее внушение, наш тогдашний президент в разгар обсуждения вопроса о том, как на­ладить импорт товаров из собственного прошлого, выступил с па­радоксальной, но гениальной речью. Он предложил всем без исключения жителям планеты перебраться в прошлое, но не в ис­торическое, а в доисторическое, когда человека на нашей плане­те еще и не было. И вот мы взяли минимум личных вещей, детей и ценности и эвакуировали всю цивилизацию на миллион лет назад. И это было на первых порах великолепно. Мы купались в морях и реках, охотились на диких зверей, собирали грибы и ягоды

Президент прервал свою речь и закручинился. Закручинились и остальные. Тяжелые вздохи пронеслись над длинным столом

—      И вы погубили свою планету вновь, — догадался мудрый Острадам. — Только за миллион лет до своей эры.

—      Да, мы не учли уроков истории, — признался президент. — И природа нам отомстила.

—      И вы двинулись дальше, — сказал Острадам.

—      Вы правы. Мы двинулись дальше, в глубь тысячелетии. И с каж­дым разом мы губили собственную планету быстрее, чем прежде мы вели себя как во время древней эпидемии чумы: зачем хра­нить природу, если в прошлом еще столько места! О, как мы ошибались! Мы отступили так далеко, что в один прекрасный день не нашли ни зверей, ни ягод. Первобытный океан окружал небольшие клочки голой суши, где росли лишь первобытные хвощи и папо­ротники. Да, теперь мы стали умнее. Теперь мы бережем каждую травинку. Но все равно мы стоим на пороге отступления в первобытный океан. В океан, где лишь зарождается жизнь, где господ­ствуют водоросли, ракушки и амебы. Пути в обратное дальше уже нет, а все будущее, э... так сказать, использовано...

—      Вы умудрились погубить свою планету пять раз! — в ужасе воскликнул Удалов.

—      Если бы пять, — смахнул набежавшую слезу президент. — Мы загубили ее восемнадцать раз. И с каждым разом все быстрее...

—      А если загубите океан?

—      Тогда придется отступать дальше, — сказал президент.

—      За момент рождения планеты? — не без ехидства спросип Острадам.

Президент не скрывал более своих слез. Наконец он взял себя в руки и обратился к Острадаму:

—      Чтобы этого не случилось, спуститесь, будьте любезны, на дно океана, куда мы перенесемся в следующем году Дайте нам со­вет, что можно использовать в пищу.

Острадам надел водолазный костюм и ушел на дно. Удалой остался у коробки с жемчужинами. Но нас(роение испортилось Вроде и приятно сознавать, что на Земле мы опомнились вовре­мя, не надо никуда бежать. Но представить себе, что такая жут­кая судьба наоигла планету, нормальному человеку горько

Острадам вернулся часа через три. Его окружили толпой не­счастные туземцы. Острадам снял водолазный шлем, попросил пе­ро и бума у написал на листках бумаги несколько рецептов. По­том они распрощались с хозяевами

—      Ты им что посоветовал? — спросил Удалов, когда они уже миновали обратный путь — Поможет?

—      Нет, — признался Острадам. — Не поможет Я писал ч«»ст но, что помнил Но все мои рецепты дефектные Например, с чем едят устриц?

—      Устриц не ел, но по художественной литературе — с лимон­ным соком.

—      Правильно, Корнелий. Как приготовить устрицу, я им могу посоветовать, но где раздобыть лимонного сока, им не сможет по­советовать даже такой умница, как ты Ясно?

—      Куда уж яснее, — согласился Удалов. — Ну кто ест устриц без лимонного сока?

Почему удаленные объекты ка­жутся нам более голубыми, как справедливо заметил Леонардо, а иногда (по утрам и вечерам) и  более розовыми? Дело в том, что земная атмосфера, искривленная, как и сам земной шар, является  для наших глаз своего рода «газов ) призмой», расположенной ребром кверху. Проходя сквозь эту призму, белый свет разлагает­ся на основные цвета спектр В середине дня, когда солнце сто­ит высоко над горизонтом, условия наблюдения тд отчто приз­ма, по существу, не работает, от­даленные предметы кажутся нам голубоватыми по той же причи­не, почему и само н бо мы ви­дим голубым: молекулы воздуха рассеивают синие и голубые лу­чи сильнее, нежели все остальные. К вечеру или, напротив, утром, ногда солнце стоит невысоко над горизонтом, призма работает весь­ма интенсивно. Но сине-голубои части спектра мы попросту не ви­дим, она теряется на фоне голу­бого же неба А вот красно-жел­тые видны весьма отчетливо, при­давая всем предметам краснова­тый оттенок А перед самым за катом, если повезет, можно уви­деть даже зеленые лучи.