Человеческая жизнь устроена таким образом, что на ее протяжении мы несколько раз как бы переходим в иное качество. Вот мы просто дети, а вот наша жизнь меняется: мы школьники. Вроде мы те же, а ведь уже не те Что-то в нас появляется и проявляется новое. 
Или, скажем, окончание школы и очень важный, ответственный для человека шаг: поступление в институт или на работу. Есть изменения в жизни и другого плана, того, что принято называть личным: женитьб? и та замужество, рождение ребенка. И во всех этих, а также и в других этапных случаях меняется психология человека: он уже нескольго по- иноиу, по-новому воспркнимг ei ^ир. Но, разумеется- _лежду такими состояниям а часто нет очень резкоь границы, йогов н сохраняется почти в неприкосновенности: круг зно,- ко 1ых, привычки ч т. д.
Однако наступает в жизли молодого человека момент, ] огда переход чаметен чрезвычайно, когда меняется :тиль, образ жизни, сама жизнь. Этот качественный скачок происходит тогда, когд? он нядеваот серую шинель, когда он получает оружие. Даже в мирное время.
Ллдат обычно живет вдали от дома, живет по особы [, строгим, поначалу непривычным для себя законам. л1ожно сказать, что он не принадлежит самому себе.
А чему же он принадлежит? Долгу. Воинскспу долгу. Человеческому, сыновнему долгу перед Отечество! Чувству своей солдатской честл.
На собственном опыте знаю, как нелегко начало армейской службы: железный распорядок суток и фи- злческие нагрузки. Нужно втянув - ся в это, привыпуть - навьи,
тренировка здесь значат не меньше, чем в спорте. Нужно постараться как можно быстрей преодолеть первое состояние расслабленности, неуверенности, растерянности, если угодно, - это тоже дело чести! - и вдруг вы заметите, что стало легче, пришло "второе дыхание" службы. А стать хорошим солдатом, найти себя вам помогут. Нужно только сразу понять это.
Молодые солдаты, как все молодые люди, неопытны. Они привыкли к другим условиям, к другой логике жизни и порою механически переносят законы "гражданки" в казарму, на плац, на полигон, не понимая еще, что здесь они неприменимы.
Иные первогодки обижаются, болезненно воспринимают обязательность и безоговорочность выполнения чьих-либо приказаний и команд. Им ся, что попираются их гордость и достоинство. А ведь именно чувство достоинства, гордости за свой воинский мундир, за свою честь, за б.оевое знамя, за нашу армию, ощущение себя ее частицей и есть то самое, что называют солдатской честью. Без дисциплины нет армии!
Нужно хорошо делать свое дело, хорошо выполнять свои обязанности. В конечном счете в жизни более всего ценится именно это. Нужно научиться быть хорошим солдатом. Плохому солдату - грош цена. Плохой солдат - это еще хуже, чем плохой артист, плохой слесарь, плохой писатель. Причем солдат в армии всегда на виду, все его сильные и слабые стороны особенно заметны. Солдат должен не просто выполнять свой долг, проявлять свое мужество, свое умение, но, главное, делать это безотлагательно, в один миг, без подготовки, тогда, когда это нужно, пусть даже он не знает об этом заранее. Прозвучит команда, а он уже должен быть "как штык" (хорошее выражение, хотя теперь, вероятно, можно было бы найти сравнение более современное и емкое). Тревога, вражеская атака, налет, нападение, нарушение границы - солдат должен быть готов отразить натиск. Это дело чести. И долг солдата.
Недавно, во время празднования пятидесятилетия Октября, я шел вечером в густой толпе пр улице Горького, наблюдал сменяющуюся разноцветную и многоголосую программу на стенах Центрального телеграфа, смотрел на иллюминированные краны у здания строящейся гостиницы, на мягко подсвеченные кремлевские башни, на озаренный прожекторами портрет Ленина в небе и невольно поймал себя на том, что думаю о ребятах в солдатских шинелях и матросских бушлатах, о людях, что стоят, лежат или движутся в секретах и нарядах, у локаторов и пультов, о тех, кто охраняет этот наш праздник. Конечно, они охраняют и наши будни, но именно в тот праздничный вечер мысль о них была особенно острой и зримой.
Вот и нашим Вооруженным Силам тоже полвека. Немало великих побед одержали они, немалой ценой эти победы достались. Много дорогих друзей, отважных ребят потеряло на бескрайних военных равнинах мое поколение.
За пятьдесят лет выработались в нашей армии и не занесенные в уставы и наставления неписаные законы самопожертвования, выручки, дружбы, чести.
Традиционным стало добровольное стремление вызваться первым на опас
ное, часто смертельно опасное дело - в разведку, за "языком", подавить огневую точку, прикрыть отступление.
- Добровольцы, шаг вперед! - И делает этот шаг вся шеренга. А тащить на себе раненого, заслонить телом товарища, командира...
В чужом краю, по выцветшей равнине, Пересеченной множеством колес, Шурша в кустах, скользя в тяжелой глине, В сырой ночи солдат солдата нес.
Была равнина меряна столбами, Расчерчена квадратами огня. Чуть шевеля распухшими губами, Шептал солдат: "Товарищ, брось меня!.."
И то была не лихость, и не смелость, И не тоска глядящего во тьму. Нет, нет, солдату вовсе не хотелось В ночных полях остаться одному.
То было нами впитанное с детства, Еще с гражданской яростной войны, Оставленное братьями наследство, Традиция, которой мы верны.
То было выше жизни и покоя. Вот почему в неведомой ночи Второй хрипел не что-нибудь другое, А лишь одно короткое: "Молчи!"
Он нес его, не думая о плене, В безмолвии нейтральной полосы. Разбиты локти, содраны колени, А на руке - ненужные часы.
Стекло часов, раздробленное мелко, Отсвечивало искрой голубой. Минутная погнувшаяся стрелка Тащила часовую за собой.
Судьба связала меня с воздушнодесантными войсками. При массовом прыжке парашютисты в затылок друг другу покидали машину одновременно через обе двери, как можно быстрее, чтобы приземлиться наиболее кучно. И бывали случаи столкновения десантников в воздухе. Скользя под белым перкалевым куполом, я видел, как один солдат с еще не совсем раскрывшимся парашютом с ходу, наискось прошел сквозь стропы другого, зацепился и повис вниз спиной. А тот, второй, не растерялся, хотя прыгали с небольшой высоты и времени оставалось мало, быстро подтянул его за
стропы, придав ему более или менее нормальное положение, и они благополучно приземлились на одном парашюте.
Через много лет, в мирное время, я прочитал в газете, что за находчивость, проявленную при таком точно случае, военнослужащий награжден медалью "За отвагу". А у нас тогда на это почти не обратили внимания. Это было просто нормой.
Нигде люди не живут постоянно так близко, как в армии, нигде коллектив не превращается настолько в единый организм. Высокий долг и в том, чтобы не нарушать этого единства. Армейская дружба проходит через всю жизнь, и нет друзей дороже, роднее. Сперва служба может восприниматься как нечто заведомо временное, как полоса жизни, которую нужно миновать, чуть ли не зажмурившись, что это потерянные годы. Но потом начинаешь понимать, что эти годы одни из главных в жизни. Хорошо, когда человеку есть чем гордиться. Воспоминания об армейской юности наполняют нас гордостью.
Мне неприятны, в лучшем случае непонятны люди, считающие возможную службу в армии жизненной неудачей, чуть ли не трагедией.
Я не встречал ни одного человека, который сказал бы: армия помешала мне в жизни. Наоборот, все служившие в армии, и автор этих строк в том числе, могут сказать и говорят: армия дала нам много, многому научила нас, закалила наши души, сформировала наши характеры.
И вспомнить о ней добром - тоже дело нашей солдатской чести.
