ЮНЫЙ ТЕХНИК

Что обозначают эти цифры — восхождение альпинистов на высокую гору? Или подъем самолета7 Ни то, ни другое. Эти цифры — этапы борьбы за освоение морских глубин.

На 908 м погрузилась в 1934 году батисфера Биба и Бартона. Двенадцать лет спустя Бартон превысил это выдающееся достижение на 472 м. А еще через семь лет батискаф известного швейцарского ученого профессора Пикара достиг глубины 3 100 м! Однако всего через полгода был побит и этот рекорд. Французы Гуо и Вильм опустились глубже Пикара на 950 м, то есть на расстояние, превышающее достижение Биба! Самое замечательное при этом то, что если Биб опускался в море в батисфере, связанной с поверхностью прочным — но зато и тяжелым! — тросом, то Пикар, а также Гуо и Вильм проникли в неведомый мир в батискафе — глубоководном судне, которое ничем не связано с поверхностью и может самостоятельно передвигаться на огромной глубине.

«Батискаф» — так и назвали свою книгу офицер военно-морского флота Франции Жорж Гуо и инженер Пьер Вильм. Авторы рассказывают о том, как качалось их сотрудничество, о постепенном совершенствовании батискафа^ о неоднократных испытательных погружениях, которые в 1954 году после упорного труда завершились рекордным спуском на дно Атлантического океана.

Сколько трудностей пришлось преодолеть конструкторам при создании необычного аппарата! Ведь батискаф предназначался для плавания там, где давление воды достигает 400 кГ на см2. Обведите в тетрадке карандашом квадратик, у которого сторона равна четырем клеточкам. Вообразите, что на эту площадку давит груз, равный весу автомобиля «Победа», и вам будет легче представить себе, какой огромной прочностью должны обладать стенки камеры для исследователей. К тому же в стенке, чтобы исследователи не оставались «слепыми», нужно было вделать прозрачные окошки, да так, чтобы не оставить щелей для воды. Еще труднее оказалось наладить инструменты и механизмы, которые управляют погружением и подъемом батискафа.

Устроен батискаф по тому же принципу, что и дирижабль. Здесь также действует закон Архимеда. Поплавком у батискафа служит большой резервуар, наполненный бензином. Удельный вес бензина меньше удельного веса воды, поэтому батискаф всплывает. А чтобы он погрузился, нужен груз. Таким грузом является балласт: аккумуляторы, морская вода, железная и свинцовая дробь. При сбрасывании балласта батискаф поднимается вверх.

Не одно разочарование ожидало Гуо и Вильма в их интересной, но сложной работе. В самый ответственный момент подводных испытаний выходили из строя отдельные приборы и узлы, заставлял смельчаков переживать страшные минуты и отступать, не достигнув цели. Однако каждое поражение в этом поединке с океаном Гуо и Вильм воспринимали лишь как урок, который надо усвоить и из которого надо сделать вывод для нового наступления.

...И вот наступил долгожданный день. Испытания закончены, предварительные погружения успешно осуществлены. 15 февраля 1954 года, в 10 часов утра, батискаф ФНРС III начал погружаться на дно Атлантического океана.

Но предоставим слово Жоржу Гуо, написавшему главу об этом замечательном событии.

«— Вижу дно! — воскликнул внезапно Вильм; голос его дрожал от волнения.

Мы поменялись местами. Вильм занял пост у эхолота*

— Двадцать метров... Пятнадцать метров... Десять метров! — докладывал он.

Регулировочная цепь коснулась дна. Еще несколько секунд, и мы остановились. Батискаф мягко улегся отдыхать, уравновешенный цепью. Мы достигли цели, на пути к которой лежали три года забот и труда...

Я прислонился к наблюдательному окошку и широко раскрыл глаза, чтобы увидеть таинственное дно. Внизу вырисовывался ярко освещенный круг диаметром в 7—8 м, позволяя видеть мелкий белый песок. Как и три недели назад, когда мы погрузились на глубину 750 м, дно было неровно, покрыто маленькими холмиками, различными углублениями и отдельными норками.

— Вижу следы шагов, — сообщил я.

Вильм добросовестно записал мои слова в журнал, но его звонкий смех гулко отдался в камере.

— Если увидишь морского змея, скажи мне, — шутливо .попросил он.

— Не веришь — посмотри сам.

Вильм немедленно уперся лбом в плексиглас и не обернулся даже тогда, когда я предложил запустить моторы. Мы находились в 5 м от дна, и надо было воспользоваться этим обстоятельством. Я приготовился включить моторы.

— Оба мотора полный вперед!

— Дно заскользило мимо, — сообщил Вильм.

Часы показывали уже 13.30. Пора сообщить наверх, что у нас тут все благополучно на глубине 4 000 м. Я передал сигнал:

— V40!.. V40!.. V40!..

Вряд ли наши друзья представляли себе, как мы счастливы! Прямо под собой мы видели дно, и это зрелище заставляло нас забыть о громадном столбе воды, который отделял нас от поверхности. 50 тысяч тонн морской воды прилагали все силы к тому, чтобы раздавить наше маленькое гнездышко, а нам хоть бы что! Мы проплыли 200 км по океану, затем проникли вглубь на 4 км и тут снова обнаружили твердую, надежную землю.

Я выключил моторы и поменялся местами с Вильмом. Охлаждение бензина «утяжелило» батискаф, и вскоре киль коснулся песка. Сами мы находились менее чем в метре от дна. Из песка торчала морская анемона, наклоняя стебелек под напором слабого течения. Не знай я, что это такое, я мог бы принять ее за своеобразный цветок в 5 см шириной. Больше всего он напоминал тюльпан, на деле же это была колония крохотных живых существ, выросшая на дне. Я взял фотоаппарат, приготовил лампу и сделал снимок. Хоть бы он удался! Интересно будет показать фотографию, снятую в Атлантическом океане на глубине 4 050 м.

Потом я подозвал Вильма посмотреть на «тюльпан»,

— Похоже, что дно населено, — заметил он. — Только я не вижу почему-то жителей.

— Терпение, терпение. Вспомни, как мы погружались на глубину семисот метров. Крабы довольно долго заставили нас ждать, прежде чем вышли познакомиться с нами. Если здешние жители выйдут из своих нор, они, наверное, окажутся достаточно большими, чтобы мы их заметили.

— Совсем как кротовые норы, — продолжал Вильм. — Смотри-ка! Акула! Приближается.

Было похоже, что акулы старались не упускать случая поприветствовать нас всякий раз, как батискаф погружался в море. Вильм принялся описывать акулу:

— Нельзя сказать, чтобы она казалась злее, чем ее родственницы в Средиземном море. Большая мощная голова... Не похожа на тех акул, которые встречаются у поверхности.

Впрочем, нам, пожалуй, не следовало называть ее акулой, а только указать, что она принадлежит к семейству акул. А уж дело биологов окрестить нашего неизвестного гостя.

— Дай-ка фотоаппарат. У нее огромная пасть... Хвост медленно изгибается то в одну, то в другую сторону... Остановилась. Похоже, что свет ее не беспокоит.

В голосе Вильма звучало нарастающее волнение, однако к тому времени, как я вставил в аппарат ленту, гостья уже исчезла.

— Жаль, что не удалось ее снять, — вздохнул Вильм. — Давай сюда журнал.

Он получил его и стал рисовать по памяти. В камере становилось холодно. Температура упала до 4-10°. Из-за тесноты мы не могли размяться, чтобы согреться. Пришлось надеть джемперы. Затем мы стали терпеливо ожидать появления новых гостей.

Внезапно раздался какой-то тарахтящий звук, камера вздрогнула. Вверху, в поплавковом баллоне, явно что-то происходило.

Мы не успели еще сообразить, в чем дело, как новый, более сильный и долгий звук заставил нас затаить дыхание. Вся камера дрожала,- наше молчание было весьма выразительным. В наблюдательное окошко была видна только темная ночь.

— Часы показывают 14.06, — произнес Вильм. — Видно, отключились батареи.

Он был прав. Батискаф сбросил 1 200 кг балласта и сразу же стал подниматься. Мы ничего не могли сделать, чтобы задержать его. Я не выдержал:

— Вот досада!

— Согласен, — отозвался Вильм. — Рановато получилось. Мы вполне могли бы оставаться на дне еще пару часов...»

...Так был завершен первый этап работ над батискафом.

Ученые получили в свое распоряжение замечательный аппарат, открывающий путь в неизведанный, удивительно интересный мир.

Трудно даже приблизительно предугадать, сколько поразительных открытий будет сделано в морских глубинах. Кто знает, может быть, именно батискаф поможет решить волнующую наше воображение загадку Атлантиды...

Пытливость, смелость, настойчивость и скромность — эти качества отличают героев и авторов простого и увлекательного рассказа о замечательной победе конструкторской мысли» Изданная в Париже в конце 1954 года книга Гуо и Вильма уже в следующем году вышла в переводе на многие другие языки. Она заслуживает того, чтобы ее прочли и полюбили также и в нашей стране.