Радость созидания

ЖЕЛАНИЕ трудиться, созидать, строить, творить появляется очень рано. Ребенок, едва стоящий на ногах, уже протягивает руки к кубикам, чтобы строить что-то, мастерить одному ему понятные сооружения. Ведь этот карапуз — человек, пусть еще крошечный, но человек! Поэтому-то и рождаются в его головенке какие-то проекты, поэтому и тянутся его руки к кубикам. Вырастая, мы не можем вспомнить этих далеких времен. В нашей памяти хранятся более поздние годы, когда мы, играя в летчиков, запускали бумажные змеи, а потом возились с моделью планера. Трудовые успехи взрослого человека имеют свои корни в далеком детстве. Тот, кто, играя, собрал первый урожай в «огороде на окне», позже легко справлялся со школьными грядками, а потом бывало становился мастером высоких урожаев. Кто в пионерских походах строил шалаш из ветвей и умел находить в этом настоящую радость созидания, тот превращался в будущем в хорошего мастера. Чего только не делаем мы в детстве! И самодельные голубятни,, и самокаты на шарикоподшипниках, и запруды на ручье... Всего не перечислишь. Наш труд доставлял нам радость не только сам по себе, но и своим результатом. Он не был бессмысленным. На самокатах можно было кататься, в голубятнях жили настоящие голуби, на огороде вырастали настоящие овощи.

И результат труда был дорог нашему сердцу именно потому, что он получал разумное, деловое применение. Уже тогда, з детстве, мы испытывали первые радости созидания, познавали счастье полезного труда.

Как-то на отдыхе я предложил моему маленькому пятилетнему приятелю Вовке Орлову:

— Давай, Вовик, вырежем из лопуха рыбку или курочку!

Вовка поднял на меня свои синие огромные плутоватые глазищи и недоуменно спросил:

— А для чиво?

— Как для чего? — вдруг осекся я. — Просто так.

Вовка не захотел вырезывать из лопуха рыбку или курочку просто так, не «для чиво», Мальчику нужно было твердо знать цель предприятия, в которое его вовлекают. Желая проверить это, я предложил ему нарочито нелепую затею. Я предложил ему ловить марлевым сачком облака, отразившиеся в луже.

Вовка спросил:

— А зачем?

Сказав так, он не очень дружелюбно посмотрел на меня и ушел. Ушел, не предполагая, как, впрочем, тогда не предполагал и я, что его «ДЛЯ ЧЕГО И ЗАЧЕМ» впоследствии станут темой этой беседы.

Всякий, кто что-нибудь делает, должен знать, ДЛЯ ЧЕГО И ЗАЧЕМ он это делает.

Я с грустью смотрю на мастерски сделанные инструменты, что украшают кабинеты начальников. Есть в этом что-то очень обидное для человеческих рук, создавших вещь, обреченную на безделие.

На выставках детского творчества порой можно видеть безделушки, большинство из которых не имеет никакого практического применения и лишь загромождает бесцельным висением стены пионерских комнат, домов культуры или районных отделов народного образования.

Посмотришь на такие стены, увешанные «листиками ни к чему» и прочими «висюльками», да и вспомнишь «мудрость» пятилетнего Вовы.

Вот молоток, склеенный из картона. Ручка его выкрашена под цвет дерева, а самый молоток— под цвет металла. Сил затрачено уйма. А для чего он, картонный молоток?

Могут сказать, что это работа с картоном и клеем, что так прививаются трудовые навыки. Что ж, это не плохо — научиться работать с картоном. Но зачем делать молоток, которым ничего нельзя прибить? Не лучше ли сделать вещь полезную, разумную,— хоть коробку, в которую можно что-то положить?

Поэт Юрий Яковлев, когда узнал историю с картонным молотком, написал такие стихи:

Тук. Тук. Тук.

Молоток — верный друг, Без него, как без рук. По гвоздю ударил точно, От гвоздя осталась точка.

Тук. Тук. Тук.

Молоток железный — Инструмент полезный. Молоток бумажный — Инструмент неважный.

Им железо гнуть нельзя

Ни за что.

И нельзя забить гвоздя

Ни за что.

А ударите разок

На глазок,

Полетит ваш молоток

В потолок.

Два подобных молотка На меня глядят с лотка.

Тот и этот — Самоделки,

Настоящий и подделка. Выбирай!

Я вспоминаю свои детские годы, свои первые трудовые

шаги. Они начались в дореволюционное время. Жил я на Урале. В нашем училище преподавал Всеволод Евдокимович. Из ссыльных. В те годы многие передовые люди высылались под негласный и гласный надзор полиции.

Всеволод Евдокимович предложил нам, 11—12-летним ребятам, создать кооперативную переплетную мастерскую с вывеской. Уже интересно. Во-первых, кооперативная! Во-вторых, с вывеской! Было найдено помещение, произведена небольшая складчина. Мастерская работала два или три раза в неделю, в каникулы — чаще. Работали по два часа. У каждого своя обязанность. Одни — сшивальщики, другие— обрезчики, третьи заготовляли папки обложек и производили оклейку. Был выборный заведующий, выборный кассир-приемщик заказов. Раз в две недели происходила смена обязанностей. Заведующий становился обрезчиком, обрезчик — кассиром-приемщиком. Впрочем, дело не в том, как была организована эта мастерская. Эта организация была своего рода трудовой игрой, задуманной Всеволодом Евдокимовичем. Главное заключалось в том, что труд твоих рук был практически полезен, нужен другим, замечаем окружающими. Твой труд жил на книжных полках, и ты иногда слышал: «Великолепный переплет!»

Позвольте мне привести еще один пример из своей жизни. Среднее учебное заведение, где я учился, было организовано усилиями передовых для своего времени лиц, искавших практические пути политехнизации школы.

При училище было создано примерно семь мастерских: столярная, сапожная, кузнечная, токарная по дереву, токарная по металлу, переплетная, кровельно-жестяная. Одна из них была обязательной для каждого учащегося, С двойкой по труду учащийся не переходил в следующий класс. Не нравится — не учись. Такой был заведен порядок.

Мне посчастливилось получить навыки по нескольким ремеслам, в том числе и по сапожному. Курс обучения начинался с «всыкания» щетинки в дратву. Этому посвящалось урока три. Дело легкое, да не простое. Нужно было всыкать щетинку так, что «зубами ее не вытащить». Курс обучения завершался самостоятельно сшитыми сапогами. Сапоги оценивались по пятибалльной системе. Я получил за свои сапоги четверку. Поторопился с каблуками.

Изготовленные вещи (столы и табуретки — в столярной, топоры — в кузнечной, сапоги— в сапожной) продавались через училищную лавку. Мои сапоги купил токарь Мезенцев. И я бегал на заводскую плотину, чтобы, прячась за поленницей, посмотреть, как токарь Мезенцев идет с завода в моих сапогах.

Не знаю, понятно вам или нет, отчего так радостно сжималось мое сердце, когда я видел свои сапоги на его ногах, только, поверьте, я тогда испытывал огромное счастье: ведь я впервые создал полезное, признанное, практически примененное.

Мне хочется, чтобы вы поняли и почувствовали разницу между вещами, произведенными ни для чего, и вещами, нашедшими практическое применение в жизни. Обязательно ли для этого нужно сшить сапоги или сковать топор? Нет!

Разве самодельная коробочка из бересты, в которой можно держать на кухне соль, или собственноручно сплетенная корзинка из лозы ивняка, с которой можно ходить по грибы, не находятся в той же счастливой категории вещей, имеющих практическое применение?

А что вы скажете относительно ветровой плотины юных техников села Татаурова? Эта ветровая установка описана в № 2 журнала «Юный техник» Ее мощность — 4 квт. Эта станция может зажечь 100 электрических лампочек по 40 ватт. Что вы скажете о такой «работе с металлом», которой занимались ученики школы № 1 города Жуковского, сделавшие настоящие коньки? Или о работе юных техников города Серпухова, оборудовавших своими силами целый радиоузел?

Вот что могут сделать те же руки, которыми иногда клеят картонный молоток.

Сколько сот тысяч, а может быть, и миллионов домиков склеено из картона и раскрашено акварельными красками! Против этого ничего не скажешь. Дети постигают масштаб стройки, делают, так сказать, чертеж в трех измерениях.

Но знаете ли вы, что построить настоящую хижину в лесу может всякий, кто этого пожелает, объединившись в строительное звено? Из жердей и бересты можно сделать чум. Из камня или даже пластин дерна — настоящую избушку. А кто мешает сделать избушку из тонких бревен? Разве уж так трудно научиться рубить углы в охряпку или в лапу и тесать бревна?

Вот и сравните картонный домик с настоящей избушкой в лесу, где можно провести летний день, укрыться от дождя и даже переночевать.

Но строительство всех этих хижин, чумов, лесных избушек— игра. Полезная, разумная, увлекательная, но всего лишь игра. А вот участвовать в строительстве настоящего дома, настоящей квартиры, возводимой силами вашей семьи, это уже нечто захватывающее дух. А ведь этим уже занимаются юные техники. Разве плохо стать в своей семье инициатором, а затем участником строительства?

Вот теперь и останьтесь наедине со своими мыслями. Оцените задуманное, сделанное и делаемое вами. Все ли из этого является разумным ответом на вопросы маленького Вовы: «Для чего и зачем?» Не следует ли поискать настоящего применения своим рукам и своей изобретательности? Не следует ли покритиковать кое-что из своих работ?

Годы бегут быстро. Дни мелькают. Трудиться и отдыхать нужно разумно и полезно. Ради этого я и начал разговор.