Беседы с теми, кто выбирает профессию

• Физический фейерверк
• Пб для школы вода и геометрия
• Наш курьер
• Присоска с двух сторон
• Летающая платформа

НАША КОНСУЛЬТАЦИЯ

Раздел ведет кандидат психологических наук, старший научный сотрудник Научно-исследовательского института общей и педагогической психологии АПН СССР Николай Иванович КРЫЛОВ.

ДОКЕРЫ

Много ли мы знаем о том, как работает портовый грузчик?

«А чего тут знать! Подумаешь, взвалил мешок на плечи да и тащи — вот и вся премудрость. Сила есть — ума не надо…» Тот, кто скажет так, просто-напросто отстал от жизни. Ведь современный порт мало напоминает древнегреческую или финикийскую гавань. Сегодня почти все на причалах и в трюмах делается не вручную, а с помощью кранов, автои электропогрузчиков. Например, во Владивостокском торговом порту механизировано подавляющее большинство погрузочно-разгрузочных операций — 82%. Так что и старинное слово «грузчик» сегодня стало не совсем уместным. Теперь этих людей называют докерами, а самых опытных, самых умелых из них — докерами-механизаторами. О них пойдет наш рассказ.

КАК ИМИ СТАНОВЯТСЯ

Сергей Чунаев родился и вырос во Владивостоке. Конечно же, Сережа, как и многие его сверстники, мечтал тоже плавать по морям. Но вскоре стало ясно, что мечте этой не сбыться. В девятом классе у него обнаружилась близорукость. Пришлось надеть очки, а тех, кто в очках, на флот не берут. Так что, окончив десятилетку, Сережа нашел себе вполне сухопутное занятие — стал электромонтажником на стройке. Потом армия, где Чунаев освоил специальность радиотелеграфиста. Как видите, пока ровно ничего «портового»…

Демобилизовался, стал думать: как жить дальше? Мама мечтала, чтобы сын поступил в университет. Сергей вначале было согласился, а потом подумал: ведь пять лет студенчества — это еще пять лет несамостоятельной жизни, а дома еще младший брат-школьник. Нет, надо работать, решил Сергей, а ученье не уйдет. И здесь впервые подумал о порте.

—      Но почему же именно порт? — спрашиваю я.

—      Заработки там хорошие,— смущенно улыбнувшись, отвечает Чунаев.

Его смущение понятно. Персонажи газетных и журнальных материалов чаще всего выбирают себе дело «по велению сердца», идут туда, куда «надо», «где труднее». Будем надеяться, что в большинстве случаев это говорится искренне. А тут человек честно признается: в работе его привлек прежде всего заработок! Где же другие мотивы? Подумав, Чунаев сказал, что о них излишне и упоминать. Ведь на Дальнем Востоке «надо» везде, будь то строительство, связь (где он мог бы найти работу по специальности), будь то транспорт, завод, порт, наконец. «По велению сердца» профессию докера вряд ли выбирают — во всяком случае, такого Сергей еще ни от кого не слышал. «Где труднее», правда, имеется в порту в полном объеме. Но об этой стороне дела Чунаев узнал

позже. И понял, что платят здесь «не за так».

Проучившись две недели в учебно-курсовом комбинате и получив удостоверение стропальщика, Сергей еще с двумя парнями был направлен на причал. По старой традиции, которая жива и сегодня, новичка ставят на самую тяжелую работу. Это жесткий, но верный способ определить, что за человек пришел в бригаду, получится из него настоящий докер или нет. А самые тяжелые работы на рампе. Там вручную разгружают вагоны. С тех пор Сергей хорошо запомнил, что мешок муки весит 70 кг, сахара — 50, ящик с солью — 60 кг, с мылом — 70… Потому что с этими килограммами приходилось «сражаться» один на один. И если в первый час еще многое вокруг было ему любопытно, го потом он думал только об одном: когда же конец смене?

Больше всего почему-то уставали не руки и не спина, а ноги. Старые приятели по вечерам звали Сергея на пляж, на танцы, а он мечтал после работы лишь об одном: добраться домой и лечь… Как-то незаметно исчезли из бригады те два паренька, что пришли с Чунаевым из учебного комбината. А ведь комплекцией оба превосходили его! Да и у него самого иногда шевелилось сомнение: «Сколько можно горбиться?» Заработки, кстати говоря, были пока ниже, чем он рассчитывал. Но Сергей упрямо продолжал носить мешки и ящики из вагонов на склад, ворочать грузы в трюмах. Тогда, лет пять назад, еще плавало немало судов старой постройки. От края люка до борта у них было метров семьвосемь. В эти глубокие «забои» кран не доставал, и приходилось все, что подавалось с причала, растаскивать вручную. Попробуй-ка повозись с тяжеленными мешками или ящиками в полутемном душном трюме! Новая профессия экзаменовала Чунаева сурово. Оказалось, что докером не стать без упорства, выносливости, выдержки. И пожалуй, еще без одного важного качества: мужской гордости. Даже в минуты полного изнеможения она не позволяла Сергею оставить начатое, дать обессиленному телу поблажку. «Другие вон трудятся всю смену — и ничего. Чем я хуже?» Он чувствовал, что главное — не поддаться слабости. Надо еще потерпеть — и должно стать легче…

И месяца через три, как-то постепенно, Сергей стал замечать, что справляется. И начал понимать, что дело-то не в одной силе. Нужна и голова.

Как, например, переносят мешки? На талии докера свободно висит широкий брезентовый пояс — такой же надевают монтажники-высотники. Передняя его часть (там, гдё пряжки) вывернута и образует нечто вроде лотка. На него и ставится груз. Сергей, чуть присев, рывком подбрасывает мешок к животу, на «лоток», и, придерживая груз одной рукой, бежит с ним на склад. Да, с грузом докеры не ходят — бегают! Так удобнее, и меньше устаешь.

Уже позже, освоив этот прием, Чунаев попытался разобраться, почему так. В голове всплыла схема из школьного курса физики, где вектор силы

раскладывается на составляющие. Действительно, чем круче наклонен груз, тем больше он тянет докера вперед, а составляющая силы, давящая на поясницу докера, при этом уменьшается. Вот тебе и «ума не надо»!

ЛЮДИ И МАШИНЫ

Разгружен очередной вагон. Можно перевести дух. Наступает короткая пауза, традиционно называемая перекуром, хотя в пятерке, работающей на рампе (Чунаев — старший), никто не курит. Сергей глубоко и часто дышит, лицо его и шея покрылись испариной. На куртке, каске, ресницах и бровях осела серая пыль (в мешках комбикорм).

Я знаю, что Чунаев до армии всерьез занимался вольной и классической борьбой, имел первый разряд. Правда, в его внешности нет ничего от облика борца — впрочем, как и докера, каким его обычно представляют: ни мощной шеи, ни широченных плеч. Сергей высок, худощав, строен.

—      Все у нас… худые,— глубоко дыша, медленно говорит он.— Лишняя вода… не задерживается.

—      Но занятия спортом помогают, наверное, справляться с нагрузкой?

—      Конечно… Хотя со спортом здесь мало общего… Всю смену — в напряжении… Не расслабишься.

«Перекур» окончен. Ждет очередная партия мешков…

У читателя может возникнуть вполне резонный вопрос: а где же те 82% механизации, о которых было сказано вначале? Ведь монтажный пояс к средствам, заменяющим ручной труд, никак не отнесешь!

Разнообразной гехники на причалах Владивостокского порта немало. Подъемные краны переносят грузы с берега на суда, между штабелями ящиков, досок, мешков снуют юркие желтые автопогрузчики. К примеру, на контейнерном терминале, где вручную делаются лишь две операции — прицепил и отцепил,— уровень механизации приближается к 100%.

Чунаев же работает в бригаде, обслуживающей суда камчатской линии. Они везут так называемый генеральный груз, включающий полный набор всего необходимого для жизни и работы людей на далеком полуострове.

Генеральный груз состоит из бесчисленного множества различных мешков, ящиков, контейнеров, пакетов. Докерам приходится иногда по нескольку раз в час менять стропы для захвата груза, прикидывать, как его взять, как закрепить в трюме или на палубе. Разумеется, генеральный груз перемещается с причала в трюмы не на спинах докеров и не на их руках. Львиную долю работ при этом выполняют механизмы. Докер потому и зовется еще и механизатором, что управляет всей этой техникой.

Вот на судно грузят комбикорм. Несколько человек накладывают мешки на платформу автопогрузчика. Сегодня за его рычагами Чунаев. Он ловко разворачивает машину в тесноте склада и направляет ее к причалу. Водитель должен поторапливаться: у стенки — там, где возвышается над причалом черный борт корабля,— его ждут товарищи. Они прицепят мешки на крюк крана и отправят их в трюм. А тем временем на складе уже ждут автопогрузчик, чтобы загрузить его новой порцией комбикорма. Весь этот погрузочный конвейер должен работать без пауз. И Чунаев, надвинув каску на лоб, поблескивая очками, гоняет без передышки свою машину от склада к причалу и обратно. Восемь часов за рулем — совсем как профессиональный шофер.

…А через несколько дней Сергей сел в кабину подъемного крана, чтобы подавать грузы в трюм. Эта работа требует особого опыта и чутья. Ведь крановщик не видит, что делается там, в чреве корабля. Он определяет, точно ли идет груз, по жестам сигнальщика. Наблюдая за работой Чунаева, я видел, как он раз за разом попадает «в цель», что называется, с первой попытки.

— Чувствуешь себя баскетболистом,— смеется Чунаев.— Хорошо груз лег — все равно как мячом в корзину попал. Два очка!..

Иначе работать здесь и нельзя. Попадание «в цель» с первого раза экономит секунды, а то и минуты при каждом подъеме груза. А слаженная работа без сбоев и унылых пауз дает не только хороший заработок. Поверьте, что она превращает нелегкий труд портового грузчика в привлекательное, интересное дело, от которого люди испытывают настоящее душевное удовлетворение. А если так — что же еще человеку нужно?..

БРИГАДА

— Какие у нас основные точки на погрузке? — поясняет Чунаев.— Рампа — застропка — кран или автопогрузчик — трюм — сигнальщик. Каждый из нас проходит по этому кругу, как на волейбольной площадке. Месяца по два на каждом «номере».

А еще говорил, что со спортом мало общего! То баскетбол, то волейбол… И везде докер должен действовать сноровисто и энергично, чтобы не портить игру всей «команды».

Для этого нужно обладать так называемым чувством пространства. В один трюм, бывает, идет и металл, и стекло, и чай, и хлопок, и десятки всяких иных товаров: громоздких, хрупких, специфически пахнущих, боящихся влаги, с надписями на упаковке «не бросать», «не кантовать»… Все это надо разместить без ущерба для грузов и без пустот между ними — корабль не должен перевозить воздух. Выходит, что загрузка очередного ставшего у стенки судна — каждый раз решение новой задачи, ни разу не повторяющейся. Всему этому, конечно же, сразу не научишься. И бригада, если человек в ней освоился, показал, что может быть докером, посылает своего товарища сперва, допустим, на курсы водителей автопогрузчика, потом, через год-другой,— на курсы крановщиков. Все это, оказывается, надо еще заслужить. Чунаеву, например, потребовалось для этого три года.

Вот так, в коллективе, докер осваивает все многочисленные стороны своей профессии. Но в бригадном деле профессиональное учение — это еще не все. Ведь бок о бок в бригаде действуют не машины, а живые люди — каждый со своими пристрастиями, слабостями, собственным достоинством. А каждый докер, как правило, человек с независимым характером, с высокой самооценкой.

—      У нас ребята резкие,— говорит Чунаев.— К ним особый подход нужен.

—      А коллектив и не должен состоять из нулей,— поддерживает его бригадир Салават Сабирьянов.— Пусть парень немного даже вредный, но со стержнем. Такой работает лучше.

Однако этот «вредный» человек, если хочет быть докером, трудиться в бригаде, должен сдерживать свою «вредность». Ведь без чувства локтя, без взаимопомощи на причале многого не добьешься. И бывали случаи, когда на бригадных собраниях докеры отказывали кое-кому в своем доверии, советовали уйти из бригады, а то и вовсе сменить профессию.

И вот бригада из 36 самостоятельных, знающих себе цену молодых мужчин, даже разделенная на небольшие группы, действует слаженно и целеустремленно. Любой докер в любой момент уверен, что его товарищи на другом участке выкладываются полностью, и потому сам не жалеет своих сил. В итоге бригада Сабирьянова, в которой работает Чунаев, почти ежемесячно перевыполняет план на 40%. А это, конечно, сказывается на заработке. Если в среднем докер во Владивостокском порту получает 432 рубля в месяц, то в бригаде Сабирьянова выходит по 500 и более. Разумеется, не у всех, а лишь у тех, кто уже стал настоящим мастером своего дела, как Чунаев.

Сергей — докер-механизатор 1-го класса, профессионал высшей квалификации. За трудовые успехи в 1982 году ему присуждена премия Ленинского комсомола. Хватает у него сил и на большую общественную работу. Вот уже несколько лет Чунаев — групкомсорг бригады. А на XIX съезде ВЛКСМ его избрали в состав Центральной ревизионной комиссии.

Я стою на палубе сухогруза «Алишер Навои». В его глубоких трюмах можно разместить пятиэтажный дом. Далеко внизу, на самом днище корабля, уложены громоздкие железобетонные трубы и рулоны стальной проволоки. Вижу Чунаева. Он принимает опускаемые краном тяжелые строп-пакеты — связки мешков с комбикормом. Догадываюсь, как нелегко ему сейчас. Отсюда, сверху, его фигура кажется маленькой и хрупкой. Но кран раз за разом подает строп-пакеты, и скоро мешки плотно покрывают дно трюма. Через пять дней, когда загруженный доверху корабль осядет по ватерлинию, он медленно отвалит от стенки и возьмет курс на Петропавловск, а его место займет новое судно. И вновь Сергей Чунаев и его товарищи примутся за работу.

Н. СВАРОВСКИЙ

Рисунок А. АННО 39

Тема: Наша консультация
Ют №5 1984 год |